30 лет украинскому страхованию - взгляд руководителя первого регулятора рынка

В следующем году страховому рынку Украины исполнится 30 лет. Однако его до сих пор считают недостаточно урегулированным. Какие принципы были положены в основу страхового регулирования, и в верном ли направлении мы идем сегодня?

— Украинский страховой рынок развивается и проходит те же этапы, что и другие страховые рынки. До Независимости в Украине было два монополиста: Госстрах, ставший НАСК «Оранта» в 1993 году и «Ингосстрах», структуры которого превратились в Украине в четыре компании. Но затем вдруг на рынок начали выходить другие игроки – компании «Омета Инстер», «АСКО», «Саламандра», страховые кооперативы. И если бы это было просто страхование, то было бы чудесно. Но были и те, кто осознал, что страхование можно использовать в виде финансовой схемы для получения денег практически без налогообложения, другой финансовой оптимизации и даже выведения средств за границу. И в 1992 году был подготовлен первый вариант Закона "О страховании". Я тогда работал в Секретариате Кабмина и начал заниматься его разработкой. В мае 1993 г. он и был принят в виде Декрета КМУ. А дальше возникла необходимость лицензирования, разработки нормативов, контроля за деятельностью компаний. Так был создан Комитет по делам надзора за страховой деятельностью (Укрстрахнадзор), который я и возглавил. Кстати, у нас в штате вначале было всего 30 человек.

Три года спустя был принят закон «О страховании», который с поправками от 2001 года действует до сих пор. Какую модель вы брали за основу при его разработке?

— Уточню, что тот закон был весьма неплохим, поскольку продержался более 20 лет, и только 18 ноября 2021 года был принят новый закон «О страховании», который пога не вступил в силу. Возвращаясь к вашему вопросу, в те времена, когда Укрстрахнадзор начал работу, мы провели лицензирование, подготовили проект закона «Об ОСАГО». И поняли, что Декрета уже недостаточно, хотя он и имел силу закона, но уже не соответствовал всем вызовам активно развивающегося страхового рынка. Там не было требований к платежеспособности, процедуры ликвидации, вхождения компаний на рынок. Мы решили писать профильный закон.

Однажды в 1994 году в Будапеште проводилось совещание между развитыми странами и теми, кто только начал развивать рыночную модель финансовой системы. В то время председательствующими на совещании были представители Японии. Мы, как представители Украины, привезли нашу нормативную базу, перевели ее на английский язык и презентовали свою страну. Вечером после совещания был прием у министра финансов Венгрии. И вот рядом с нами оказался этот представитель Японии, модератор мероприятия. Мы обменялись опытом в неформальной обстановке. Он, правда, очень волновался, что не может полноценно участвовать в приеме, потому что утром ему снова нужно было модерировать совещание. Мы в шутку посоветовали ему, что по старой традиции можно утром "полечиться". Это очевидно, сработало! Утром, несмотря на то, что прием завершился поздно ночью – модератор был полон сил и бодр. И вот в перерыве этого совещания к нам подходит делегация Японии и мы договариваемся, что они возьмут нас «под свое крыло» и помогут в развитии нормативной базы страхового рынка. Через два месяца они приехали в Украину и провели несколько циклов обучения для наших страховщиков и работников регулятора. Впоследствии была организована встреча 12 регуляторов страхового рынка стран с развитой финансовой системой. Среди них были регуляторы Бельгии, Германии, Франции, Португалии, Канады. Собственно, они вместе с нами и написали закон «О страховании», который и был принят в марте 1996 года. В тот момент он практически отвечал европейским нормам. Но не полностью, потому что мы понимали, что если сделаем закон, полностью отвечающий европейским требованиям и Директивам того времени, то у нас на рынке никого не останется. Поэтому ослабили требования, но сохранили основные принципы и подходы, действовавшие в Европе.

Как это изменило ситуацию на рынке, трудно ли было компаниям адаптироваться к новым требованиям?

— Количество компаний сократилось почти в четыре раза. Мы дали страховщикам год, чтобы они привели свою деятельность в соответствие с требованиями закона.

А почему было принято решение вступать в Международное Бюро «Зеленая карта», вы ведь говорите, что рынок развивался стихийно

— Да, проблемы были, но поверьте, они были у всех стран, которые начинали развивать страховой рынок. Это болезни роста. Украинский страховой рынок всегда справлялся. А вступление в Бюро «Зеленой карты» – это был вопрос престижа государства, ведь это свидетельствовало о том, что наши страховщики могут брать на себя ответственность. Но самое главное это была существенная экономия. Ведь деньги, не просто деньги, а все еще дефицитная валюта, оставались в Украине, а не шли на развитие других государств, как если бы украинские автовладельцы покупали полисы зарубежных страховых компаний.

О вступлении в «Зеленую карту» мы начали думать с первых дней работы Комитета страхового надзора. Однако для этого нужно было внести кучу изменений в законодательство. А Верховная Рада тогда в большинстве состояла из коммунистов, совсем не понимавших сути страхования гражданской ответственности, когда страхуется не собственный автомобиль, а ущерб, который может быть причинен пострадавшим в аварии от водителя этого авто. «Они хотят у людей машины страховать. Люди же бедные, им жить не на что», – такова была риторика. Разрубить этот гордиев узел помогли передовые депутаты, и в первую очередь депутат Орест Климпуш. Он так умело провел переговоры и убедил всех, что я до сих пор считаю его одним из тех настоящих, но незамеченных героев, которые сделали для престижа нашего государства гораздо больше, чем те, кто постоянно об этом заявляет с трибун. Членство в "Зеленой карте" было оценено в Европе как один из факторов приобретения цивилизованного статуса. С июня 1998 года Украина стала второй страной после Эстонии из числа бывших республик СССР, вошедших в систему «Зеленой карты». Это один из важных примером европейского признания.

Долгое время в Декрете, а затем и в Законе была норма, ограничивавшая возможность выхода на украинский рынок иностранных компаний. Но в итоге, экспансия таки состоялась. Что принесли иностранные страховщики в Украину?

— В Декрете была норма, ограничивавшая граничную сумму иностранного капитала на страховом рынке двадцатью процентами. И закон действительно повторил эту норму, немного смягчив ее, увеличив до 49%. Но в 90-е годы иностранцы сюда и не торопились. В середине двухтысячных годов после вступления Украины в ВТО ограничения были сняты. И начали заходить иностранцы: польская страховая группа, американская, немецкая, итальянская и австрийские компании. Это был ожидаемый процесс. Ведь на рынке к тому времени уже были стабильные страховые компании, которые могли конкурировать с иностранцами и которые были интересны для покупки. Их не покупали «за копейки», это были высокие мультипликаторы и сделки на миллионы евро.

Но нельзя сказать, что именно иностранцы делали здесь погоду, хотя они существенно улучшили ситуацию на рынке, в частности практики урегулирования. Также у них была большая школа обучения персонала, а значит, квалификационный уровень персонала возрос. В общем, появилась здоровая конкуренция.

А почему не вырос уровень проникновения в страхование? Думаю, что в 1993 году вы рассчитывали, что к 2021 году большинство населения будет иметь несколько страховых продуктов, а бизнес умело будет минимизировать риски благодаря страхованию. Почему этого не случилось?

— Что касается физических лиц – очень негативно повлияла на людей история с невозмещенными долгами «Госстраха». Это подорвало доверие к страхованию на несколько поколений. Ведь речь шла о колоссальных невыплатах и уничтоженной культуре страхования. Раньше в каждую семью ежегодно приходил страховой агент и заключал полисы страхования имущества, накопительные полисы до совершеннолетия детей. Но когда все эти накопления исчезли – о каком доверии от населения можно говорить? Старшее поколение отчаялось. Следовательно, в своих семьях эти люди не создали страховую культуру, и ее нет у нынешнего поколения. Потихоньку доверие восстанавливается, но очень постепенно.

Что касается юридических лиц – то тут страховой культуры и не было. Советские предприятия не страховались, ведь производство было плановым, а финансирование централизованным. Сегодня свои риски страхуют стабильные предприятия, у которых есть деньги, а средний и мелкий бизнес – нет. У нас еще не достаточный опыт свободного предпринимательства, большинство договоров страхования заключаются как обязательные виды или как требование в рамках других правоотношений: страхование залога при оформлении кредита, проверка на границе туристических полисов или «Зеленой карты» и т.д.

Страховщики часто обвиняют регулятора в отсутствии государственной поддержки и развитии страхования. Нужна ли она?

— Обязательное страхование у нас очень незначительное. Страхование судей, прокуроров, страхование пассажиров. У нас недостаточно распространено страхование ответственности. Со страхованием на транспорте вообще неоправданная ситуация – пассажир сам себя страхует. Новая редакция закона «О страховании» предусматривает переход к страхованию ответственности, и это верно. Работодатель страхует свою ответственность в отношении работников или потребителей. Это другая парадигма.
Государство должно устанавливать такие правила игры, чтобы появление новых видов страхования происходило эволюционно как ответ на общественный запрос.

А какое место регулятора должно быть в современном мире? Ведь с одной стороны мы понимаем, что есть потребность в дерегуляции и упрощении лишних процедур, с другой стороны, надзор должен быть достаточно жестким, чтобы предотвратить банкротство…

— Лицензирование, проверки, надзор должны сохраняться. А вот вопрос развития рынка сейчас уже действительно дискуссионный, потому что в первую очередь запрос на виды страхования идет снизу вверх, то есть от компаний и их клиентов к регулятору, а не наоборот. А в 90-е годы развитие рынка – это была ключевая функция регулятора. Надо было сначала развить рынок, а затем его контролировать. Сейчас у нас есть все ключевые составляющие рынка, все ключевые виды. Осталось перейти к страхованию ответственности в ключевых опасных профессиях и сферах бизнеса и ввести обязательное медицинское страхование.

Давайте более подробно поговорим о медстраховании. В свое время вы занимались разработкой законодательства в этой сфере. Как вы думаете, что мешает внедрению ОМС?

— Есть такая иллюзия, что повсюду на западе есть ОМС, а значит, и нам надо. Это не так. В Швеции, Норвегии, Дании, Канаде, Великобритании, Испании ОМС нет. Вообще, у каждого государства своя уникальная медицинская система и источники ее финансирования.

В этих странах, например, государство берет на себя выплату за лечение большинства заболеваний, финансирует их за счет госбюджета. Но все остальное – хронические болезни и болезни, не вызывающие риска для жизни, гарантируются в порядке очереди, иногда на пару месяцев. Есть страны со смешанной моделью финансирования – часть за счет государства, часть за счет страхования. Есть страны с ОМС – Германия, Нидерланды, Чехия, Словакия, Польша. И даже здесь финансирование может идти не только через страховые компании - в Германии это больничные кассы, в Польше централизованная система. Поэтому, отвечая на вопрос, почему нет ОМС – первый ответ, потому что нет единства в понимании, какую модель брать за основу. А второй ответ примитивный, потому что сразу возникли бы большие деньги, и всем хотелось бы управлять этим потоком. Всем хочется создать какой-то единый фонд и брать за управление процент. Также и у некоторых страховых компаний превалирует чисто прагматичный интерес. Но нужно исходить из обеспечения общественного запроса. Должна быть гарантия и доступность страховой медицинской услуги, ведь это большие деньги для людей. И здесь не стоит надеяться на бизнес, мол, работодатель возместит эти расходы работникам. Бизнес не потянет этих расходов, это будет серьезным ударом для него. Да и для людей это будут ощутимые затраты. Речь идет примерно о 400 грн. в месяц для человека, и это дорого для большинства украинцев.

Но кроме общественного запроса есть и потребность государства в привлечении альтернативных источников финансирования. Опыт с лечением Covid-19 показывает, что государство не в состоянии обеспечивать лечение даже критических состояний.

— Государство и 30 лет назад было не в состоянии. Если бы не целевые транши. Вот сейчас выплаты НСЗУ по разным нозологиям, из чего они состоят? Это медицинские обследования, плюс оплата лекарств. Но кто будет платить за работу лифтов, ремонт лестницы, гардеробщице зарплату платить, оплачивать еду больным? И становится очевидным, что только целевых выплаты на лечение больницам недостаточно. И в этом и есть проблема.

Потому что одно дело – медицинские расходы, другое – административные, налоговые, дополнительная диагностика, затраты на проживание больного – это все кто-то должен оплачивать. Но, возвращаясь к страхованию и его месту в медицинской системе, я работаю сейчас с депутатами по созданию законопроекта об обязательном страховании тяжелых, дорогостоящих заболеваний. К примеру, онкологии, нейрохирургии, кардиологии. Здесь можно ввести привязку к прямым расходам и заложить оправданно высокие зарплаты медикам, занимающимся лечением таких больных. Однако такой полис не решит вопрос содержания больницы – для этого нужны другие источники финансирования. К сожалению, содержание не смогут полноценно обеспечить и бюджеты городов.

Но в таком формате ввести ОМС можно быстро, и оно покроет финансирование эти самые дорогих и тяжелых болезней. Ведь это очень финансово затратно для семьи. Очевидно, что страхование должно осуществляться под большим контролем и, очевидно, не все больницы смогут получать такие выплаты, а только те, которые занимаются лечением этих заболеваний.

А кто будет страхователем, кто будет платить за полис?

— Это может быть и работодатель, и государство в случае малообеспеченных или льготных категорий, может и человек самостоятельно. И в таком варианте, когда речь идет о лечении и тяжелых болезнях – это не будут большие суммы. Однако это будет ежегодный полис, не накопительный, потому что тогда возникает риск управления и сохранения этих средств. Сейчас вопрос состоит в том, чтобы начать процесс обязательного страхования и разгрузить медицинскую систему от затрат по этим дорогостоящим нозологиям. Страхованием должны заниматься страховые компании, не централизованный фонд, потому что это может повлечь за собой ненужную бюрократию. А страховые компании не первый год доказывают, что умеют эффективно работать и сохраняют баланс интересов клиента и адекватности затрат. Кроме того, они имеют контакт-центры и умеют быстро организовывать оказание медицинской помощи.

На днях исполнится годовщина создания Ассоциации "Страховой бизнес". Расскажите, какова была ее цель при создании и как трансформировалась деятельность этой организации, какое у нее будущее?

— В начале нулевых, когда иностранные страховщики начали заходить на наш рынок, появился новый риск – создавались условия, когда небольшие и средние компании могли бы быть быстро вытеснены с рынка. Но многие из них были абсолютно платежеспособными, имели хоть и небольшую, но надежную клиентскую базу, традиции и т. д. чтобы предотвратить такое искусственное "выхолащивание" возникла необходимость создать ассоциацию для таких компаний. И эта потребность до сих пор актуальна.

Давайте поговорим о рыночных практиках. Страховой рынок неоднороден. Новый закон о страховании предусматривает обязательное участие компаний в Саморегулируемой организации. Возможно ли объединение различных компаний в одной организации?

— Эта идея единой СРО больше двадцати лет не дает покоя рынку. И все разговоры о ней проходят в контексте того, как эта СРО будет влиять на работу участников рынка. Однако было бы гораздо лучше, если бы по ключевым видам страхования были отдельные СРО, которые разрабатывали бы профессиональные практики по конкретным видам страхования. Вот как это делает МТСБУ или Ядерный пул. Так могло бы быть и с медицинским страхованием, и со страхованием от стихийных бедствий. Если основные виды страхования будут развиваться в рамках таких профессиональных объединений, потребность в едином СРО отпадет. Единое СРО актуально в странах, где эта организация выполняет часть регуляторных функций – занимаясь лицензированием, проверкой, обучением. В Украине эти функции относятся к полномочиям регулятора и об их делегировании пока речь не идет. Тогда какой смысл в таком ограничении - заниматься только этическими вопросами и лоббированием? Конечно, это важная функция, но сейчас суть лоббирования очень изменилась, к сожалению. Потому я не сторонник идеи одной СРО. А вот в рамках больших страховых рисков такая необходимость объединения очень актуальна.

Краеугольным камнем новой редакции закона о страховании стали вопросы платежеспособности и уровня достаточности капитала – оправданы ли эти требования и нужно ли их повышать?

— Есть директива ЕС, регулирующая эти вопросы. Эти требования важны не сами по себе, ведь речь не в том, какой будет планка входа на рынок. Это вопрос защиты интересов страхователя. Поэтому следить за соблюдением этих нормативов и качеством этих активов следует жестко. Можно обсуждать уровень этих требований. Но есть еще вопрос возможностей самого регулятора. Я могу уверенно сказать, что у Нацкомфинуслуг просто не было таких специалистов, которые могли осуществлять надзор и регулирование платежеспособности. Есть ли достаточное количество таких специалистов в НБУ – я не знаю. Однако идти к этому нужно. Мы достигли того уровня развития рынка, когда нам нужно укрупняться, чтобы расти. Надо потихоньку приподнимать планку.

Но ужесточение регуляторных требований приведет к сокращению рынка. И большое количество компаний вынуждены будут либо уйти с рынка, либо объединяться. Этот процесс уже происходит. Это нормальный этап развития рынка?

— Нет, это небезопасно. Есть разные уровни рисков, поэтому должны быть и разные по размеру компании. В Германии, например, очень большое количество региональных компаний. Они страхуют незначительные риски домохозяйств. Во-первых, к местной компании доверие выше. Во-вторых, есть общества взаимного страхования. Не все риски следует отдавать глобальным компаниям. Клиентские практики у небольших компаний могут быть не хуже, но и лучше, чем у крупных страховых гигантов.
Однако нужно ограничивать мелкие компании в том, какой размер обязательств они могут иметь на собственном удержании. Хочешь страховать больше – отвечай более высоким требованиям. Должно быть пропорциональное отношение не на словах, а на практике, как указано в Директиве ЕС.