Региональные политические риски стали сегодня основной темой не только для политологов и военных экспертов, но и для риск-менеджеров и страховщиков.
Сегодняшняя ситуация в мире напоминает так называемую "перестройку" — политические реформы Советского Союза в 80-х годах прошлого века, закономерно закончившиеся его распадом. Рискну предположить, что происходящие в мире процессы дают нам право говорить о новой перестройке. На этот раз — геополитической.
Важным симптомом этого процесса является гонка вооружений, которая уже началась в разных странах и военных блоках. При этом военные расходы растут быстрее ВВП.
Милитаризация сознания находит свое выражение в милитаризации нашей лексики. Мы каждый день говорим и слышим о гибридных и валютных, информационных и кибер войнах.
Тревожные новости поступают отовсюду – из Южно-Китайского моря и из Северной Кореи, Сирии и Украины, Карабаха и Дагестана, Франции и Бельгии.
Европейские пацифисты уступают свои места в парламентах "ястребам" и ультраправым. Кто бы мог представить, что ведущий главного телеканала крупной ядерной державы — не страны-изгоя, заметьте, — будет грозить другому государству превращением в радиоактивный пепел? А кто бы мог допустить, что одним из фаворитов президентской гонки в США станет бизнесмен, завоевавший невероятную популярность заявлениями, крушащими основы основ этой страны, такие как толерантность, этнокультурное и религиозное многообразие?
И что любопытно – глобальную напряженность и региональные конфликты нельзя объяснить только борьбой за ресурсы, которую пророчили мальтузианцы, считавшие, что рост населения, обогнав производство продуктов питания, приведет к голоду. Однако, оставим историкам и политологам разбираться в истинных причинах вооруженных конфликтов.
С точки зрения управления рисками, иррациональность современных войн делает их практически непредсказуемыми. Никогда не знаешь, что творится в голове у того или иного верховного главнокомандующего, в арсенале которого имеются такие виды вооружений, как ракеты, телевидение и интернет. А, кроме того, все эти локальные конфликты опасны тем, что они могут вылиться в большую, а, возможно, и последнюю войну.
В XXI-м веке рост населения не приводит к нехватке ресурсов и голоду. Позиции стран, делающих ставку на добычу и экспорт сырья, слабеют, а доминируют государства, экспортирующие интеллектуальный и высокотехнологичный продукт.
Еще 35 лет назад экономист Джулиан Саймон утверждал, что труд всегда будет дороже сырья, и человечество никогда не столкнется с дефицитом ресурсов. По мере исчерпания ресурса его цена растет, и человечество находит способ его удешевить или даже заменить.
В мире нет ничего постоянного: новые отрасли появляются и умирают, почту убил телефон, телефон убивает интернет, розничную торговлю добьет доставка товаров дронами и так далее. Нефтяной отрасли до сих пор сильно везло, но вот пробил и ее час. Цена на нефть была высокой слишком долго, и ей нашли замену в виде сланцевых углеводородов и возобновляемых источников энергии.
Другими словами, ресурсный кризис нам не грозит. Даже если и возникнут предпосылки к возникновению такого кризиса, то это лишь подстегнет развитие технического прогресса и появление новых технологий.
Поэтому создание альтернативных источников благосостояния – одна из ключевых задач, стоящих сегодня перед странами, которые столкнулись с опустошением сырьевого рога изобилия.
Конечно, геополитическая трансформация требует от правительства научиться быть более расчетливым при разработке различных индустриальных и инвестиционных программ. В "золотую нефтяную эру" правительства многих стран правдами и неправдами входили в состав акционеров гигантских нефтяных проектов, зачастую на заемные деньги.
Мажоритарные доли приобретались там, где для эффективного госконтроля было бы достаточно и миноритарного участия. После того, как нефтяной пузырь лопнул, эти доли и миллиардные долги тяжелым грузом повисли на государственных бюджетах, генерируя новые и новые убытки.
Однако, не менее важной является и способность частного бизнеса пойти на предпринимательский риск в освоении существующих рынков и создании новых. Совершенно очевидно, что географическое положение и климатические условия позволяют некоторым странам занять нишу регионального производителя экологически чистых продуктов. Но, тем не менее, эта сфера почему-то всегда остается на вторых ролях в нашей экономике. Бизнесу хочется заниматься чем-то более инновационным, как, например, производством планшетных компьютеров или авиационной техники, чем выращиванием огурцов. В результате, мы не имеем ни отечественных планшетов, ни самолетов, ни огурцов. В аграрном секторе заметны успехи производителей зерна и муки — это весомая статья нашего экспорта. Что же касается производства овощей и мяса, то здесь мы по-прежнему являемся нетто-импортерами.
Это — лишь два примера того, насколько реализуемые институциональные реформы нуждаются в постоянном анализе, мониторинге и поддержке профессионального экспертного сообщества. Но, к сожалению, большой проблемой многих стран является не всегда объективная и компетентная экспертиза.
Читая некоторые отечественные аналитические исследования, например, о банковском или страховом секторе, легко догадаться, кто заказал это исследование, или для выгодного позиционирования какого института сконструированы критерии анализа. При этом крупный частный бизнес, да и государственные структуры предпочитают заказывать экспертные исследования зарубежным специалистам.
Разве это нормально, что за последние 20 лет мы не воспитали своих экспертов и аналитиков, способных аргументированно, а, главное, успешно и результативно оппонировать как частным, так и государственным инициативам, и мнение которых было бы по-настоящему независимым и беспристрастным?
Наличие у риск-менеджеров надежной и актуальной аналитики является необходимым условием, позволяющим быстро подготовить качественные финансовые и предпринимательские решения для предприятия, повлиять на правильность таких решений, что, естественно, ведет к снижению финансовых потерь и увеличению прибыли.
Профессиональная оценка, мониторинг и управление рисками необходимы государственным компаниям и частному бизнесу уже на этапе разработки и моделирования инвестиционных проектов.
